Цензура, очереди и черно-белое фото: каким был Киев в 70-80-х

8 марта 1975 года.
Очередь в цветочный магазин на Крещатике, в доме, где был ресторан “Столичный”.
Практически – Европейская площадь.
Фото Владимир Фалин

НСК «Олимпийский», реконструированная Почтовая площадь, «поющие» фонтаны на Майдане Независимости, мост Метро и три ветки киевского метрополитена на 52 станции, пробки на мосту Патона и проспект Степана Бандеры… Таким видит Киев современная молодежь и дети двухтысячных. И никто больше не увидит его таким, как несколько десятилетий назад: более зеленым и буйно цветущим весной, без высоток и уродливых многоэтажек, с пешеходными улицами и миловидными скверами на месте сегодняшних застроек.

О том, каким был Киев почти полвека назад, на дискуссии «Киев 1970-80-х. Индивидуальность и свобода» вспоминали киевовед Владислава Осьмак, фотограф Владимир Фалин и писатель Алексей Никитин. «Уикенд» публикует подборку самых интересных мыслей и самых ярких воспоминаний от участников мероприятия.

Чернобыль

Пожалуй, самая печальная и трагическая страница 80-х — авария на Чернобыльской АЭС. 26 апреля на четвертом энергоблоке произошел взрыв. Некоторое время информацию о нем скрывали от советских граждан. Времени, которое прошло с момента аварии до эвакуации, оказалось вполне достаточно, чтобы обеспечить многим семьям и даже целым поколениям семей хронические заболевания на всю жизнь.

«Я помню, как мы с одноклассниками гуляли в этот год по Крещатику, точно так же, как и десятки тысяч других киевлян. Позже мы узнали о взрыве по радио. А когда я мыла волосы, собирала потом пучки волос», — вспоминала во время дискуссии Владислава Осьмак.

Цензура

Советские власти усердно следили за тем, чтобы все, что выходит в эфир, печатается в типографиях и издательствах, публикуется в газетах, передается по радио и говорится устно, прославляло СССР, партию и партийных руководителей. Писателей и журналистов, высказывания которых можно было трактовать двояко, поддавали гонениям, могли арестовать и отправить в тюрьму. Среди них — украинские диссиденты, которые в своих произведениях хотели прославлять не Родину и Отечество, а конкретную страну — Украину. Порой доходило и до абсурдных ситуаций, вспоминает Владимир Фалин.

«В 1978 году у меня вышел первый фотоальбом, назывался «Песня про Киев». Виталий Коротич писал к нему предисловие. Во время цензурирования приказали вычеркнуть абзац о том, что Киев – город с вековой историей, пережил и татаро-монгольское иго, и фашизм, и пятое, и десятое», — рассказывает Фалин. Оказалось, все дело в фразе «татаро-монгольское иго»: на то время Татарстан был республикой в составе СССР, а монголы — просто «друзья» Советского Союза.

«Не было никакого татаро-монгольского ига. И нет», — цитирует цензоров Фалин. Шутит, что тогда предложил перефразировать этот тезис в «дни монгольской культуры» — «дни» какой-то культуры на то время были модным досугом.

Из книги Владимира Фалина. Издательство SKY HORSE.

Другую историю вспомнил Алексей Никитин, который принес на встречу ксерокопию газетной страницы. В ней — текст, написанный известным украинским писателем Юрием Яновским, в котором последний отказывается от своих произведений под давлением и из-за травли «сверху».

«Редакция расценивает эту публикацию Юрия Яновского как неудовлетворительное выступление. Только лишь как первую попытку признания своих творческих ошибок, которые он допустил в своей литературной деятельности», — процитировал Никитин примечание под этим текстом.

Черно-белая фотография

1970-80 годы можно назвать настоящей эпохой черно-белых снимков, сделанных на популярные тогда пленочные фотоаппараты вроде «Зенита» и «ФЭДа». Во время дискуссии Фалин показал на проекторе несколько собственных снимков, сделанных в эти годы. Среди них — снимок, из-за которого у фотографа могли быть реальные неприятности. Фото сделано со звезды центрального павильона Экспоцентра на ВДНХ и демонстрирует отличную панораму еще не обезображенного высотками Киева. Вдали виднеется взлетно-посадочная полоса аэропорта «Киев» в Жулянах, где, если присмотреться, видно и маленькие белые точки — самолеты. Такое тогда снимать запрещалось.

«Сейчас фотографируют все. И вот что я хочу сказать: документируйте, снимайте все то, что видите вокруг себя. Вам кажется, что это ваше «сегодня». Но уже завтра этого может не быть, а значит, другие поколения увидят Киев таким только благодаря снимкам», — сказал Фалин.

Советские мозаики

Постройки советских времен, будь то станции метрополитена, жилые дома или административные здания, часто украшены уникальными мозаиками. Преимущественно на них изображали коммунистические символы, вариации на тему «рабочий и крестьянка» и счастливых советских граждан, стремящихся в светлое будущее. Именно за эти сюжеты сегодня, после закона о декоммунизации, многие мозаики стараются уничтожить.

«Была такая драматическая история, когда действующий директор «Украинского Дома» на Европейской площади пытался снять советский барельеф. Потом была пресс-конференция, на которую пришли дети и внуки скульптора, автора этого барельефа. Это три поколения скульпторов. Женщина встала и говорит: вы знаете, что фигура, которую вы начали резать болгаркой — мой отец? А рядом стою я, а на руках у меня — мой сын», — рассказывает Осьмак одну из таких историй.

И если какие-то изображения все же удалось сохранить, то некоторые навсегда канули в Лету еще тогда, в 80-х. Как, например, легендарная Стена Памяти на территории киевского крематория, что на Байковом кладбище. Стену, на которой на протяжении целых 13 лет с особой тщательностью пара украинских скульпторов изображала сюжеты, начиная от сотворения Земли и заканчивая на то время современностью, попросту уничтожили в 1982-м. В живых почти не осталось людей, которые бы видели ее в первозданном виде.

Дефицит и очереди

Советский Союз — время дефицита и очередей в магазины. Этот дефицит касался всего: продуктов, одежды и товаров быта.

«Помню, как мне казались странными цвета одежды вроде зеленого, синего или фиолетового, потому как в магазине такого не было», — делится Осьмак. Она вспоминает огромные очереди везде и признается: кажется, что в очередях простояла большую часть своего детства и юности. Но именно благодаря этим очередям четко помнит вкус хрустящей и горячей корки со свежей буханки хлеба.